История бурят-монголов. Фотографии разных лет - 2

Родовая знать Агинских бурят. 1911 год. Можно выяснить пофамильно и поименно!

Агинская приходская школа, колыбель многих образованных бурят. 1915 год.

История бурят-монголов: фотографии разных лет...

Начало 1930-х  годов. Кузнецы готовятся к посевной Бурятский колхоз имени Цыцыкова.

Середина 1930-ых годов. Местность Амитхаша, бурятский колхоз "Серп и Молот" Идет посевная. На переднем плане: Даширабдан Цыренов, председатель колхоза. Народное имя - Абрам. Его братья ушли за границу, он остался дома. Даширабдан Цыренов 1898 года рождения мой родной дядя. Память о нем жива в народе.

1943 год. Великая Отечественная война.
Кавалерист Доржи Николаев. После боя.

Звезда над степью: Бадма Цыренович Цыренов

Уважаемые друзья, родственники, земляки, в этом блоге я буду ставить оригиналы материалов, которые были, мягко говоря, испорчены недальновидными "редакторами" при подготовке некоторых изданий. Образы персонажей, мысли и сюжеты от этого стали хуже, не говоря о литературном стиле и одаренности автора, своеобразии, насыщенности событиями биографий персонажей его очерков...

Десять лет назад я назвал так книгу о нем. Было бы нелогичным и непоследовательным назвать по-иному и этот очерк, ибо для всех, кто помнит и знает о нем, Бадма Цыренович Цыренов всегда будет Звездой над степью…

В этом я убежден еще и по другой причине: мне невольно доводилось мысленно сопоставлять жизненные запросы чиновников от Москвы до Сахалина. Так вот, запросы чиновников Агинского округа и других регионов России абсолютно несопоставимы. Без сравнения жизнь не познать, а движение невозможно. Изучая прошлое, мы должны анализировать современность.

Невооруженным взглядом видно: собственнические аппетиты столичного аппаратчика, (далеко не всех, конечно), нацелены на природные богатства полстраны, если не страны (мало ли, что пишут о них в пестрых изданиях столицы и регионов). Воплощая свои запросы на Рублевке или концентрируя их в золотом унитазе, он никак не может достигнуть цели, которая все время меняется… Агинский функционер имеет квартиру или дом в своем поселке, небольшой огород, машину. И не более. Он занят делом: заботами об округе, районе, колхозах, школах, дорогах, выплатой заработной платы и пенсий. Иногда – проблемами многочисленных родственников. Его цель – благосостояние округа, откуда исходит, благосостояние его семьи и будущее потомков. Цель эта обретает зримые очертания. Как же иначе, если даже в начале XX века среди бурят бытовала поговорка: «Кто от повинностей бежит, тот недобрый человек», а исполнение государственных обязанностей было равно исполнению религиозных потребностей.

Не уверен, что озабоченность столичного чиновника тождественна.

Почти тридцать лет я наблюдал, изнутри и снаружи, школу агинских и неагинских аппаратчиков. Мои сегодняшние выводы: наши чиновники намного честнее, если не сказать наивнее, остальных. Наивность – первый признак присутствия души. Прежде всего, они, каждый в меру своих возможностей, укрепляют благосостояние своей Родины. Им интереснее жить в родных краях, со своим народом и своими интересами, запросами, ибо у них такое воспитание и такая школа жизни.

Где, как и чем занимаются чиновники сегодня, знают и видят все. Не зря в народе уже взывают к Сталину, хотя первым на сцене всегда появляется Стенька Разин. Таковы законы исторической драматургии, и отменить их никто не в силах. Но в округе такое явление исключено. Во-первых, самой историей, во-вторых – аппарат работает исправно и аппаратчик при деле.

Круг интересов чиновников округа и чиновников «большой» страны тоже несопоставим. Как же возникла школа аппаратчиков округа и как она работает до сего дня? Естественно, это традиции народа и преемственность. Буряты могут назвать десятки фамилий – народных героев, своих руководителей, которые вели округ до современного состояния. Именно им мы и обязаны всем: они просвещали народ, защищали его интересы, преобразовывали жизнь. По-моему, среди них нет ни одного человека, осевшего в столице, хотя выбираться из своей среды, для обогащения опытом, следовало бы. Современные руководители – их ученики и последователи.

Вот такие мысли возникали у меня в доме Бадмы Цыреновича Цыренова, когда я с интересом рассматривал буфет, сделанный его руками. Прекрасное творение! Человек руководил округом, мог бы купить любую мебель, а вот, поди ж ты, собственноручно мастерил столы, стулья, буфет. И, наверное, пока мастерил, думал о том же, что и сегодняшние руководители – округе, районах, колхозах, дорогах, бюджете. Не зря же люди Искусства говорят, что, если па в балете идеальное, то и пахота поля будет без огрехов…

Люди всегда будут уважать именно своего человека. Своей национальности, склада ума, традиций, веры. Но, как говорится: хороший человек – не профессия. Более всего они будут уважать человека не за то, что он хороший человек, бурят или русский, а за то, что он Мастер, профессионал, живет своими принципами и методами. Так дети, открывая мир, прежде всего тянутся к мастерству взрослых и стараются подражать этому мастерству.

Метод это, если хотите, способ достижения цели, совокупность приемов, значит и образ жизни большого Мастера, каким и был Бадма Цыренович Цыренов. Именно в силу своего образа жизни и останется он навсегда в памяти агинских людей Звездой над степью. Потому, что эта путеводная Звезда придает уверенность, дает человеку возможность достигнуть цели. Собственный пример – единственное, что мы можем оставить потомкам.

Такие примеры в округе есть. О них знают, их, в силу способностей, наследуют, их обогащают. Эта преемственность непрерывна. Вот почему, в моих глазах, усредненный образ агинского чиновника, который обязан служить народу и стране, выгодно отличается от других.

Вот почему я еще раз расскажу о Бадме Цыреновиче Цыренове.

В жизни этого человека был случай, когда его не смогли исключить из партии и уволить с работы даже могущественные секретари ЦК КПСС М. А. Суслов и И. В. Капитонов. Конечно, смогли бы, но за председателя Агинского окружного исполнительного комитета горой встали члены двух бюро – окружкома и обкома партии. Во время бурных дебатов в местных бюро, звонили и Суслов, и Капитонов. Что решили с Цыреновым? Первый секретарь обкома партии А. И. Смирно ответил – выговор. В ЦК партии с таким решением хмуро согласились. Инцидент был исчерпан.

Таков был профессионализм и авторитет Бадмы Цыренова. Человека из рода Барун Хуасай, одного из самых сильных родов бурятского народа. А скандал был нешуточный, международного масштаба: монгольские коммунисты пожаловались на Цыренова в Москву.

Много раз я был в этом живописном месте, окруженном поросшими лесом горами, маленькой речушкой Адагалик. Место называется Хужартай. Рядом село Чиндалей. Недалеко невысокая, треугольной формы, гора, название которой с бурятского переводится – Сердце. Здесь и родился 15 ноября 1931 года Бадма Цыренович Цыренов. Конечно, местом рождения в метриках бурят записывали близлежащие села, поселки, случалось и города. Но многие буряты родились на чабанских стоянках, фермах, которые находились в какой-нибудь местности. Это и есть их тоонто – место рождения, куда, после распада атеистического режима, ездят почти все буряты, чтобы помолиться.

Лхамажаб Цыреновна Цыренова, единственная сестра Бадмы Цыреновича, рассказывала, что отца их звали Цырен Анудариев, мать – Дулмажаб Дугарова. Сестра и брат почти не помнили отца, рано умер. Воспитывала их мать, которая работала на Хужартайской ферме.

С детства Бадма Цыренов был лидером сверстников, воспоминания которых проявляют образ неугомонного и веселого, крепкого и смышленого бурятского мальчика. Учился в трудные военные годы. В Чиндалейской начальной школе, в школе колхозной молодежи в Таптанае. Вот отрывок из воспоминаний Лхамажаб Цыреновны:

«Летом 1947 года, сразу после похорон мамы, председатель колхоза забрал Бадма-ахэ на сенокос. Там он работал на тракторной сенокосилке. Но хотел учиться и попросил председателя колхоза отпустить его на учебу в Читинский техникум механизации и электрификации сельского хозяйства. Это была его мечта! Но председатель не отпустил. Тогда Бадма-ахэ оставил сенокосилку и ушел в Читу. В бурятском тэрлике и гутулах (сапогах), которые когда-то сшила ему мама. Он был упрямым человеком, мой незабвенный брат, всегда добивался поставленной перед собой цели.

Теперь он стал приезжать на каникулы. Привозил мне иголки, нитки, пуговицы… Уже на третьем и четвертом курсах Бадма-ахэ мне дарил материи на кофты, юбки, платья. А однажды привез отрез на пальто с шелковым подкладом. Бедный, бедный бурятский подросток, где он только зарабатывал деньги?..»

На этот вопрос дает конкретный ответ друг детства и одноклассник Бадмы Цыреновича Лодой Найдаров:

«Бадма поступил в Читинский техникум механизации и электрификации сельского хозяйства. Любовь к технике в нем была заложена с рождения.  Там он нашел списанный двигатель, старую раму и запасные части трактора «ХТЗ». Было чему дивиться студентам и учителям техникума, глядя на проворного бурятского подростка, собиравшего из ржавых и сломанных деталей трактор. И вот трактор затарахтел, черные выхлопы дыма полетели в голубое небо, улыбающийся и чумазый Бадма сел за руль и поехал по улицам послевоенной Читы вспахивать картофельные поля. Мне кажется, что он вышел из стен техникума с инженерным образованием…»

В этих двух воспоминаниях – характер Бадмы Цыренова, который с годами стал методом – образом жизни. Позже этот образ отразился во всех сферах жизни Агинского округа: быть целеустремленным, самостоятельным и всегда добиваться конкретных результатов не на бумаге, а на деле.

Свои воспоминания Лхамажаб Цыреновна закончила сильными, предсмертными словами своего брата: «Но что ж, раз досталась нам такая непобедимая болезнь, будем и мы крепки духом, не дрогнем перед ней»…

Какой мужественный образ предстает перед нами, какой пример воли и духа человека!

Он прожил всего 44 года. А сделал столько, что даже поверить трудно. И был при этом простым и доступным всем человеком. Высокий и статный, стоял вместе со всеми в очередях, нес в авоське домой продукты, знал размеры одежды всех своих детей, стрелял из лука, мастерил дома бурятские ножи и пуговицы, отец был большим мастером. И все время думал, думал, думал. Но кто об этом знал? И делал. Об этом знали все, ибо результаты были зримые. Ведь зрителя не интересует творческий процесс, мастерская души, где все время рождается и рождается мысль, чтобы потом обрести видимые черты. Зрителя интересует только результат.

Будучи свободным писателем, а значит человеком творческим, я внимательно изучил жизнь Бадмы Цыреновича, выслушал множество людей, прочитал воспоминания. И предо мной ожил образ человека, обреченного все время мыслить. Непрерывно. Именно этот редчайший дар постигают годами в буддизме только посвященные. Мне, более чем кому-либо, знакомы эти муки, которые непременно выливаются в счастливейшие мгновения. Это и есть творчество, где появляется ощущение бессмертия и возможно все! Это, вместе с тем, и безрассудная смелость, и величайшая ответственность. Ведь свобода духа – это, прежде всего, ответственность. Номенклатурный работник советской и партийной системы, по натуре своей должен быть атеистом. Но Бадма Цыренович вряд ли сознавал, что на  самом деле, при таком образе жизни, он просто не может быть безбожником. Таких бурят, наверное, просто не существует. Эти противоположные сочетания могли взаимодействовать только в человеке, связанном глубинно с традициями своего народа, ради блага которого он и рожден. Качества эти, наверное, имели и некоторые его предшественники, иначе как они могли бы существовать при существующем режиме, в который они тоже верили?

Вот, что писала Лхамацырен Жигжитовна, жена Бадмы Цыреновича:

«Он был настоящим мужчиной, мужем и отцом – главой и опорой семьи. Любому делу отдавался всей душой и сердцем, на работе кипел. Где бы ни появлялся, все вокруг него начинало меняться, перестраиваться, становиться лучше и краше. Получив зарплату, покупал детям одежду, еду. Был большим знатоком детской одежды, знал все размеры своих детей…

Человек слова и дела, он ожидал того же и от других. Ожидания эти не всегда оправдывались, и тогда он болел всей душой. Не понимал, как человек не может сдержать данного слова? Как тогда верить таким людям, как дальше жить и работать? Но в любом случае он уважал всех! Помню, как от чистого сердца он беседовал с близкими людьми, делился с ними думами. Радовался, когда встречался с друзьями детства, до слез смеялся, вспоминая смешные случаи…»

Приступая к очерку, я хотел перечитать созданную мной и Гармой Цырендашиевым книгу о нем, но среди множества красочных современных изданий не мог найти книгу. У меня было много авторских экземпляров. Ни одного не осталось. Думаю, то же самое, наверное, и в квартире Бадмы Цыреновича, Гармы Анандаевича, где тоже должны быть храниться эти же книги. Все экземпляры на руках. Наверное, настала пора дополнить и переиздать. Новое поколение должно знать о героях прошедшего века.

После окончания техникума, а ему тогда не исполнилось еще и девятнадцати лет, Бадма Цыренов работал механиком колхозных МТС, главным инженером Ононской МТС. В те же годы женился. А в двадцать три года был призван на военную службу.

Его сослуживец Загда Шагдуров писал:

«Но больше всего меня завораживали планы Бадмы. В далеком Магадане бурятский парень мечтал о преображении родной степи, где люди все еще жили в дырявых и ветхих юртах, в холоде, голоде и нужде. Они достойны лучшей жизни! И Бадма видел широкие проспекты и улицы поселков, асфальтированные трассы, прорезавшие густотравые просторы, веселых и счастливых людей. Он много испытал в сиротстве, а тот, кто много страдал, становится крепким и желает всем счастья. Он замолкал, а мы все просили его:

– Говори, говори, Бадма…»

После армии его назначили директором Агинской МТС. Было ему двадцать пять лет. А в двадцать семь Бадма Цыренов снова отправился на учебу и за два года окончил с отличием Саратовский институт механизации сельского хозяйства и получил квалификацию инженера-механика.

Вернувшись из Саратова, он был назначен начальником Агинской инспекции по сельскому хозяйству, где проработал пять лет. Он был человеком дела, производственником, который признавал только конкретные результаты, которые должны отражаться на благосостоянии людей.

Изучив его биографию, я не обнаружил ничего, что говорило бы об общественных или гуманитарных науках. Не учился Бадма Цыренов и в партийной школе. Но уровень его познаний и свершений показывает, что он ценил философскую мысль и литературу, музыку и живопись. Вот какой интересный случай вспоминает композитор Базыр Цырендашиев:

«Много позже, когда Бадма Цыренович был уже председателем окрисполкома, по каким-то делам приехав в Агинское, я вошел в его кабинет. После традиционных приветствий и обмена новостями, Бадма Цыренович вдруг ошарашил меня странным вопросом:

– Ты роман Михаил Шолохова «Поднятая целина» читал?

– Читал, – ответил я, недоумевая.

– Хорошо… Вот что: сегодня в Судунтуе будет общее собрание колхозников. Поехали со мной. Послушаешь… Это будет почище, чем собрание у Шолохова!»

Среди многих друзей Бадмы Цыренова были писатели, композиторы, художники, певцы. Интересно воспоминание Дэмбэрэлына Жаргалсайхана, профессора, Народного артиста республики Монголии о том, как он, будучи студентом Софийской музыкальной академии, приехал в Улан-Удэ, встретился с писателями и Бадмой Цыреновым, который увез его в Цокто-Хангил, где работал председателем правления колхоза и устроил сольный концерт певца прямо на стригальном пункте, во время перерыва. Сценой служили огромные колхозные весы.

«Я вышел на сцену-весы, – пишет артист, – на меня смотрели десятки черных глаз на скуластых лицах. Я робко подошел к микрофону и начал петь… Это был мой первый сольный концерт! Я учился в Софийской академии, чтобы спеть именно тем, кто понял бы меня – своим бурят-монголам…»

Бывший первый секретарь Агинского и Могойтуйского райкомов партии Алексей Бородин заканчивал свое новогоднее поздравление 1975 года семье Цыренова любимыми есенинскими строками Бадмы Цыреновича:

Выткался на озере алый свет зари,

На бору со стонами плачут глухари.

Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.

Только мне не плачется – на душе светло.

Он не знал, что его друг и соратник умирает. В конце своих воспоминаний Бородин привел поэтические строки и написал:

«Так я простился со своим надежным другом. Это был настоящий, единственный в своем роде, Бадма – сын степей, вожак своего народа. Мужественный человек, не знавший зла, на душе которого всегда было светло…»

Председателем правления колхоза имени XXII партсъезда Цыренова избрали в 1961 году. Неказистое раньше село было полностью перестроено. Бадма Цыренов преобразил не только облик села, но и всего колхоза. Теперь у людей появилась возможность сравнивать. Устами жителей села и колхозников о Цыренове сказал Дамба-Ринчин Цыренжапов:

«Его помнили, помнят и будут помнить мои земляки. За науку хорошо работать, за науку уважать себя и любить Родину, за науку красиво отдыхать и заниматься спортом. За огромную науку жизни!»

В январе 1965 года Бадма Цыренов был избран первым секретарем Агинского райкома партии, а в июле 1966 года его избрали депутатом Верховного Совета СССР седьмого созыва. В 1968 году он стал председателем исполнительного комитета Агинского Бурятского окружного Совета депутатов трудящихся. Было тогда ему тридцать семь лет.

Он созидал дух округа, собственным примером показывал, что любая ценность определяется не только свойствами, но более всего – своей вовлеченностью в сферу человеческой жизнедеятельности. Что толку, если произведение Искусства не затрагивает душу человека, не заставляет сильнее биться сердца и еще раз переосмыслить свои поступки, жизнь, наконец? Зачем построен Дом культуры, если туда не ходят люди, не звучит там музыка?

У человека, который замкнут только на себе, не может быть никакой системы и никаких ценностных ориентиров, но – только недоразвитые дурные привычки и пороки, ибо при отсутствии системы ничто не совершенствуется. И Бадма Цыренович показывал настоящую систему нравственных ценностей, основанную на традициях бурятского народа. Он формировал тот стереотип поведения и такой менталитет, которые могли бы выдержать любые испытания. И это проявилось в конце старого и начале нового века.

Прежде всего, должен быть порядок и согласованность во всем. Агинский округ должен стать на территории страны – мобильной и организованной единицей. Бардак там, где ничего не организовано. Порядок создается много лет и многими поколениями, беспорядку легче, его может навести один человек за год, день, час…

Он был настоящим хозяином округа и вожаком народа. В национальных округах такая личность была большой редкостью. Зачастую председатель исполнительного комитета в округах был на втором месте. А здесь – на первом. За ним было все население. С этим нельзя было не считаться.

И секретари ЦК КПСС тоже приняли в расчет, что Бадма Цыренов личность неординарная. Об этом случае писал близкий друг и соратник Бадмы Цыренова, бывший первый секретарь Агинского окружкома партии Николай Федорович Носов. Наши колхозы косили на территории Монголии сено. Однажды механизаторы не доглядели за костром, пожар пошел гулять по степи, выгорела большая территория. В Чойбалсан отправили Бадму Цыреновича. Монгольские товарищи, до начала неприятного разговора, показывали гостю свои достижения. Прекрасную типовую школу, спортивную площадку, медицинский комплекс, другие объекты. С гордостью пояснили – все дар советского народа.

«Бадма Цыренович улыбнулся, – пишет Носов, – и вскользь заметил, что советские люди подарили монгольским друзьям такие чудесные комплексы, а мы тут столько времени уделяем разбору совершенно случайного пожара…» Вот тут и понеслась жалоба из Монголии в Москву.

И в этом случае весь Бадма Цыренович Цыренов. И в этом:

«Шла я как-то по улице и увидела возле только что построенного здания Бадму Цыреновича и человека, который показывал ему в углу здания квадрат, покрашенный в коричневый цвет. Бадма Цыренович начал оглядываться, увидел меня, подозвал и спросил:

– Вот дом построили… Подходит такой цвет?

– Кажется, темновато, нельзя ли чуток поярче и… потеплее, – неуверенно ответила я.

– Слышал? – повернулся Бадма Цыренович к человеку,  видимо, главному подрядчику строительства.

Квадратик перекрасили в красно-коричневый, более теплый, цвет. А потом в этот цвет выкрасили и все здание…»

Так вспоминала Заслуженный врач России Цыпелма Цыбенова. А так – бывший водитель Бадмы Цыренова Владимир Ральдин:

«В свободные часы мы заезжали на культбазу, которая находилась на берегу Хара-Нура. Там он останавливался у одной молчаливой и доброй бурятской бабушки,  подолгу чаевал с ней и отдыхал, предавался мечтам и мыслям. Никто не мешал ему. Рано осиротевший, он видел в этой ласковой и тихой бабушке матерей всех бурят и свою мать. Я чувствовал это!»

Он ездил в Москву на сессии Верховного Совета, а заодно привозил студентам из округа продукты, беседовал с ними, заходил в кабинеты начальников трестов, беседовал с министрами. В степи останавливался у сломанного трактора и, отодвинув механизатора, ремонтировал, выполнял депутатские поручения. И все время думал, думал, думал… И смеялся, громко, раскатисто. И прекрасным голосом пел бурятские песни.

Встретился с министром цветной металлургии СССР Ломако, и вот уже проводят почти 100-километровую линую ЛЭП, которая и сегодня дает электроэнергию округу. Побывал у министра связи: начали и построили Дом связи. Пригласил в округ министра автомобилестроения Трубицына. Министр приехал. В округ отправили автобусы, грузовые автомашины, такси, хлебовозки, финансы, на которые построили 16-квартирный дом, гараж на 50 автомобилей. Несколько раз ездил в Москву – надо строить телевышку. Построили. За годы его руководства построили все значимые объекты округа. Он видел компактный город, заказал проекты многоквартирных домов, мечтал об индустриализации и обводнении степи…

Мечтатель и практик, он смотрел за Онон и, наверное, грандиозные сельскохозяйственные объединения появлялись перед его мысленным взором. Где еще в России можно найти такие свободные просторы?

Он любил степь. На праздничных вечерах всегда одаривал друзей песней. Закрыв глаза и на мгновенье замерев, начинал свою любимую песню «Гнедой скакун» или «Монголии прекрасные просторы». У него был мелодичный и в тоже время мощный голос. В далеком детстве мне несколько раз довелось видеть и слышать его…

В июне 1974 года его в третий раз избрали депутатом Верховного Совета СССР. Он был заметным человеком без никакого внутреннего напряжения. Его можно было отличить везде – и в машинно-тракторных мастерских, среди колхозных механизаторов и чабанов, и в Кремлевском Дворце съездов среди министров и руководителей страны.

Люди звали его наш Веселый Бадма…

Он мужественно встретил болезнь. Умер 2 января 1975 года, прожив 44 года с максимальной пользой окружавшим его людям. Он мечтал преобразить жизнь своих земляков, возвеличить трудом Родину. И достиг своей цели настолько, насколько это было возможно вообще.

Таковы были его жизненные запросы и потребности.

И оставил после себя не только преобразованный им и трудом его соратников округ, но и единственное и полезное, что можно оставить потомкам и идущим следом – собственный пример, метод и образ жизни, которые лучами путеводной звезды горят над степью и в душе всех, кто помнит и знает о нем.

Радость земная

Так вот она – радость земная,

Таинственный смысл бытия,

Не поиски ада и рая,

А просто – родная Земля!

Дышать бы, как сосны и травы,

Летать бы, как птицы, вдали...

Я тоже частица по праву,

Частица чудесной Земли!

В бетонных тисках замирая,

Душа умирала во мне...

Я счастлив устало шагая,

По пыльной вечерней земле!

И ведаю, хоть не без страха,

(Не верю в бесстрашие я!)

Что плоть, сгусток жизни из праха,

Вернет себе  прахом Земля!

И в дымной космической бездне

Душа потеряет покой,

Увидев, как тело на место

Вернулось и стало Землей!

И вспомнит она, затоскуя,

Про спор о добре или зле,

Про жизнь и про радость земную

Со мной на прекрасной Земле!

Американский лама из Амитхаши (Могойтуй-Ушарбай)

Һарамба лама Цыренов Даба-Самбу в американском дацане Шедруб Линг.

Верхний снимок: в сопровождении Далай-ламы XIV. Нижний снимок: на фоне книг, в дацане.

Рассказ о нем читайте - http://myblog-azarovkunkur-com.blogspot.com/2011/04/blog-post_6063.html